Питер О`Доннел - Недоступная девственница
— Отлично, — Вилли снял трубку и стал набирать номер. Модести села в кресло, сцепила руки на затылке, закинув ногу на ногу. Казалось, она изучает картину Клее, которая висела на стене перед ней. Таррант понял, что она приняла решение и теперь приводит в порядок мысли. Таррант также понимал, что полумерами тут не обойтись. Коль скоро Модести Блейз решила помешать Брунелю устроить еще один сеанс пыток, это можно сделать одним единственным способом — уничтожив его. Все остальное означало бы лишь подписать себе смертный приговор, время и место исполнения которого будет зависеть уже от прихоти Брунеля. Стало быть, начав, Модести не упустит инициативы. Отныне остается один вопрос: кто из них двоих погибнет первым? Таррант считал Брунеля крайне опасным соперником. Если не считать эпизода с сингапурскими документами, Брунель никогда не проигрывал. Более того, он даже не оказывался на грани поражения. У него имелись грозные ресурсы, и Шанс с Мухтаром были лишь видимой частью этого айсберга. Правда, Модести с Вилли тоже не проигрывали, но сколько раз жизнь их висела на волоске! В отличие от Брунеля, они действовали, не полагаясь на помощь наемников, и постоянно попадали в ситуации, когда на стороне противника был внушительный численный перевес.
Таррант с грустью посмотрел на Модести. Он любовался ее красотой. Черные волосы, маленький нос, глаза, которые из синих делались почти черными. Широкий рот, который сейчас от раздумий сузился, грациозная длинная шея. Руки, закинутые за голову, подчеркивали великолепную высокую грудь под светлым кашемировым свитером. Ноги длинные, красивые, никакой гипертрофированной мускулатуры. Узкие ступни в туфлях без каблуков. Таррант мысленно улыбнулся, вспомнив, что Модести считала, что ноги у нее великоваты, они как нельзя лучше подходят к тому образу жизни, который она вела.
Таррант подумал, что, может, он любуется ею в последний раз. Да, она отважна, вынослива, бесстрашна, изобретательна, но плоть и кровь порой беззащитны перед сталью и свинцом. Брунель мог перечеркнуть ее жизнь — раз и навсегда.
Вилли положил трубку и сообщил:
— Дейв может забрать нас в пятнадцать ноль ноль, Принцесса.
— Тогда я пойду, — произнес Таррант, вставая.
Модести вышла из оцепенения, тоже встала и дружески улыбнулась ему со словами:
— Очень любезно с вашей стороны было прийти просто так, без дела. Но вы меня портите. Я делаюсь очень признательной.
— Меня вполне интересует все, что делает Брунель. Только, увы, я мало чем могу вам помочь.
— Почему же? Могли бы мы, например, взять карту Руанды?
— Но зачем она вам?
— Мы можем опоздать. Брунель имеет все шансы оказаться в Пелисоле раньше нас. Причем он не станет проводить свои допросы прямо там. Он обязательно увезет вдову Новикова в Руанду. Полагаю, что у него уже наготове частный самолет.
— А вы, значит, хотите двинуться по его следам?
— Мы же не можем пожать плечами и вернуться назад.
Таррант прочертил зонтиком кривую на ковре, следуя орнаменту.
— Если уж вы за что-то ухватились, то пиши пропало, — вздохнул он. — Ладно… Карта будет у вас через час.
— Вы просто прелесть.
— В отличие от Брунеля. — Он повернулся и посмотрел на Пеннифезера.
— Вы, конечно, остаетесь, доктор?
— Я? Ни в коем случае. Я лечу с ними. Что мне взять с собой, Модести?
Наступила пауза, после чего Модести сказала:
— Джайлз, ты остаешься здесь. Если, конечно, ты не против. Но с нами ты не поедешь.
Пеннифезер заморгал, встал. Его руки и ноги стали распрямляться с какой-то комичностью — и в то же время в его облике было достоинство.
— Я должен лететь с вами, — сказал он, и на сей раз в его голосе не было обычной пронзительности. — Я могу вам понадобиться.
— Прости, Джайлз, я не совсем уловила… Понадобиться в каком смысле?
Пеннифезер удивленно покачал головой.
— Знаешь, Модести, порой ты делаешься удивительно непонятливой. Ты, конечно, размышляла сейчас о Брунеле, а я о жене этого бедняги Новикова. Неужели ты собираешься вот так ввалиться к ней и сказать: «Знаете, мадам Новикова, есть такой вредный тип Брунель, который пытал вашего мужа, так вот он может нанести визит и вам, но мы, конечно, постараемся этого не допустить». И ты думаешь, она тебе поверит?
Наступила очередная пауза, после чего Вилли сказал:
— Пожалуй, точно, не поверит, Принцесса. Она сбежала из России, и теперь, конечно, ее съедает подозрительность…
Таррант рассмеялся и сказал:
— Позвольте и мне прокомментировать вердикт доктора. Эта женщина, безусловно, не поверит вам и не согласится принять участие в ваших играх, но боюсь, и появление мистера Пеннифезера мало что изменит в этом отношении.
Модести не ответила ему. Она посмотрела на Пеннифезера с видом мастера фехтования, который с легким изумлением вынужден признать, что его молодому сопернику удался укол, и готов порадоваться за новичка. Зато подал голос Пеннифезер:
— Ну, конечно, мое появление кое-что изменит! Она подозревает, что ее муж погиб, но когда появится тот, кто присутствовал при его кончине, это произведет на нее впечатление. Ты со мной согласна? — обернулся он к Модести.
— Да, Джайлз. — Она обратилась к Тарранту: — Он не способен на притворство, и это сразу бросается в глаза. Особенно женщинам. И они начинают ему верить…
— Я отлично умею притворяться! — вознегодовал Пеннифезер. — Сколько раз приходилось это делать с больными…
— Конечно, конечно, — поспешила согласиться Модести. — Просто я не хотела очень уж тебя расхваливать.
— Понятно. Но пора заняться делом. Что мне захватить из одежды?
— Весь твой гардероб отлично уместится в дорожной сумке. Только не бери этот огромный свитер. Лучше возьми куртку Вилли.
— Но мы с ним разных габаритов. У меня будет дурацкий вид в его куртке. Я попробую скатать свитер и пристегнуть его ремнем снаружи. — И он решительно двинулся к спальне.
Таррант взял руку Модести и коснулся губами кончиков пальцев.
— Вы просили меня не спрашивать, что вы нашли в нем, — сказал он. — Я и не спрашивал. Но теперь, кажется, я нашел ответ. Он то, что вы сказали обо мне и ошиблись.
— То есть?
— Это он прелесть.
Глава 8
Вот уже три часа, как мартовские сумерки окутали и коричневые поля, и одинокий коттедж на склоне холма. Но в доме было тепло. Модести сидела у старинного камина, в котором потрескивали поленья. На ней были черные брюки и свитер. Куртка лежала рядом.
Женщине у стола, медленно резавшей хлеб, было лет сорок. У нее была неплохая, чуть располневшая фигура и славянское лицо, окаймленное черными волосами с редкими серебряными нитями. В глазах светилась чуть увядшая красота. Она подошла к плите, налила кипяток в кофейник, вытерла руки полотенцем.
— Бедный Олег, — тихо произнесла она. — Какие радужные надежды он вынашивал. Но при расставании я вдруг подумала, что нам больше не суждено увидеться. Потом он не вернулся, и мне все стало ясно… — Она говорила по-английски с сильным акцентом.
Пеннифезер разворачивал пачку с маслом. Он появился в доме всего час назад, но, похоже, полностью в нем освоился. Взятую напрокат машину, на которой они приехали из Бордо, решено было спрятать в рощице в четверти мили от дома. Вилли Гарвин нес дозор, невидимый в темноте. Прежде чем пустить вперед Пеннифезера, Вилли и Модести тщательно обследовали местность, изучили обстановку. Когда они решили, что все в порядке, то разрешили Джайлзу сделать ход. Он вернулся и доложил, что мадам Новикова выслушала его и, кажется, поверила всему, что он ей рассказал. По его словам, она не расплакалась, не испугалась, но просто сильно опечалилась.
— Бедный Олег, — снова повторила она. — Спасибо вам, доктор, за все, что вы для него сделали.
— К несчастью, мне не удалось спасти его, — развел руками Джайлз. — Я старался, но увы… Но послушайте, зачем столько хлеба?! Мы не собираемся съесть все ваши запасы.
— Впереди длинная ночь, и вам нужно подкрепиться. Вам двоим и тому джентльмену, что дежурит во дворе. Извините, что у меня ничего нет, кроме хлеба, сыра и мяса. Если бы я знала, что вы появитесь…
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала Модести. — Даже если нам придется провести тут несколько дней, мы не станем для вас обузой. Завтра мы во всем разберемся.
— Завтра — это завтра. Вы и так проделали долгий путь и должны поесть.
— Вы очень любезны. Итак, теперь вы знаете, кто такой этот Брунель. Даже если вам кажется, что лучше поскорее отсюда убраться, он разыщет вас на краю света. Поэтому имеет смысл разобраться с ним раз и навсегда.
— Я понимаю, мисс… Я ведь из России, и нам не надо долго растолковывать, что к чему. Я не думаю о бегстве.
— Вы храбрая женщина, — сказала Модести.
— Нет, мне страшно. Уже год я живу в страхе. Но я привыкла. — Она стала нарезать сыр. — Бедный Олег был так уверен в успехе. Он думал, что найдет этого Брунеля в Африке, обо всем договорится и мы разбогатеем. Но я боялась, что КГБ не простит нам побега, что их агенты нас убьют. — Она положила нож, посмотрела на Модести и спросила: — Если появится Брунель, что вы будете делать?
